Ант Скаландис - Спроси у Ясеня [= Причастных убивают дважды]

Бороться в одиночку — красиво и романтично. Но союзники все равно нужны любому. И я нашла себе нового союзника. Я снова отправилась в Непал. Сергей знал об этом и не возражал. Там, на Тибете, в одинокой хижине великого отшельника, в комнате для медитаций — да, именно в комнате для медитаций — я еще раз рассказала все, от самого начала и до последних подозрений по поводу катастрофы. Он слушал, не задавая вопросов. Потом произнес:

— В этой истории есть страшная тайна. Чего ты хочешь от меня?

— Разгадки. Хочу, чтобы ты рассказал мне, где найти Седого.

— Я не волшебник, Таня. Не телепат, не лозоходец и не медиум. Я просто ученый. Мне казалось, ты поняла это еще в прошлый раз.

— Ты лукавишь, Анжей, — не поверила я. — Ты же творишь настоящие чудеса с людьми.

— С людьми, — подчеркнул он последнее слово. — Люди — это мой рабочий материал, как глина у скульптора. А вон они, мои чудеса. — Он кивнул в сторону огромных книжных стеллажей. — Кто не поленится прочесть это все, а после чуть-чуть пораскинуть мозгами, тот сможет делать почти то же самое, что и я.

— Почти, — поймала я его на слове.

— Разумеется, почти. Ведь каждый человек индивидуален. А некоторые, — он улыбнулся, перефразируя Оруэлла, — индивидуальное других. Естественно, чтобы писать, как Пушкин, недостаточно знать русский язык в том же объеме, что и он, но если буквально в том же, это уже полдела. Так что в первую очередь именно знания позволяют мне изменять людей. И если бы ты привела мне Седого, я бы, пожалуй, сумел сделать его другим, но сделать Седого из воздуха, из ничего — не могу. А розыск — не моя профессия. Во всяком случае, ты знакома с этим делом намного лучше меня.

— Так что, считать этот долгий пассаж отказом в помощи?

Я еще не злилась, но была уже близка к этому.

— Нет. — Он отрицательно покачал головой. — Я попытаюсь помочь тебе. Я ведь слушал очень внимательно и услышал гораздо больше, чем ты сказала. Поэтому теперь послушай меня. Ты ведешь свое расследование обычным способом, и тот, кого ты называешь Седым, ведет его параллельно с тобой. Убегая от тебя, он одновременно идет по пятам. Разумеется, он не всесилен, но могуществен, изощрен, многолик и многорук. Поэтому он будет всегда на шаг впереди. Старая задача про Ахиллеса и черепаху. Асимптота и бесконечное приближение к ней.

Я вздрогнула, услышав это слово.

— Чтобы шагнуть по ту сторону недостижимого предела, — продолжал Анжей, — нужно выйти из плоскости тривиальных представлений, отбросить стандартную логику, положиться на то, что мы называем интуицией. Поверь ощущениям, а не мыслям. Попробуй обобщить все известные тебе факты по какому-нибудь совершенно случайному признаку. Найди парадоксальные аналогии в своей судьбе и судьбе Маши, Маши и Ясеня, дяди Семена и твоего тренера. Рамазана и Кости Градова — словом, всех, кто мог иметь к этому хоть малейшее отношение. И даже тех, кто ни малейшего отношения не имел. Аналогии обязательно найдутся. Попробуй понять, что они означают. Вывод придет сам собою. Это единственный путь. А ни я, ни кто другой не раскроет за тебя эту тайну.

Да, еще имей в виду: обычное рутинное расследование, то есть сбор и накопление информации, сколь угодно пустой и даже лживой, совершенно необходимо. Без достаточного числа фактов, без достаточного приближения к заветному пределу скачок по ту сторону невозможен. Это как вольтова дуга: чтобы она возникла, требуется определенное напряжение и определенное расстояние между электродами. Я говорю не слишком сложно? — Он улыбнулся. — По-моему, все в объеме учебника физики для седьмого класса.

— Да, — сказала я почему-то шепотом. — Спасибо тебе. Анжей.

В тишине послышались раскаты далекого грома, и крупные капли редкого в этих краях дождя забарабанили ло пологой крыше, выложенной сплошь солнечными элементами.

— Что он сказал? — спросил Сергей, встретив меня в аэропорту.

— Нанда сказал, что я должна непременно найти Седого.

— Буквально так и сказал? — не поверил Сергей.

— Ну, не совсем, в общем, смысл был такой, — выкрутилась я.

— Тогда объясни, какой именно: должна — в смысле обязана или должна — в смысле найдешь в любом случае?

— Во всех смыслах. Ясень, чего ты ко мне привязался? Анжей не против, чтобы я занималась этим расследованием, он даже за. Потому что если я не найду Седого, то просто сойду с ума.

— Ну, это-то тебе не грозит, — улыбнулся Ясень, и я узнала в нем того прежнего Сергея, из давней-давней эпохи, четыре года назад.

— Скотина, — откликнулась я ласково. — Сам-то — гигант мысли!

— При чем здесь гигант мысли? — подколол он еще раз. — Я не имел в виду, что тебе сходить не с чего — просто такое событие два раза не случается.

Я бы ему, конечно, ответила и на это, но тут мы подошли к машине. Еще метров с десяти он отключил сигнализацию, и я присвистнула: Ясень приехал на новом «Ниссане-Террано», мощном и удивительно обтекаемом трассовом джипе последней модели.

— А где «Патроль»?

— Дома стоит. Этот пока не мой, дали покататься, предлагают поменять. А я попробовал — ну, удобно, конечно, комфортный он, приемистый, а «Патроль» все равно лучше.

— Но это тоже специсполнение? — спросила я.

— Конечно. Может, для тебя взять? Я оглядела пижонский кожаный салон, погладила обтянутую мягким баранку, тронула ручку передач.

— Ничего. Классная тачка. — Бери, — сказал Ясень, словно продавец в автосалоне. — Я точно решил: с «Патролем» не расстанусь. Даже стишок на эту тему написал. Хочешь прочту?

— Прочти.

Мы уже вывернули на Ленинградку, и за окном, размазываясь широкой желто-красной полосой, летели деревья. Сергей с легкостью выжимал почти двести из этого Энского монстра и читал:

Стихотворение оказалось ужасно длинным и тоскливым. Были там, например, такие милые строчки:

Или такие:

— По-моему, ты стал хуже писать стихи, — заметила я, помолчав. — Извини, конечно.

— А ты не извиняйся. Я теперь много чего хуже стал делать. Машину водить, например. — Он нарочно и очень резко вильнул рулем на ровном месте. — Трахаться стал совсем неинтересно, по-рабоче-крестьянски. И на гробах танцую без фантазии, без души как-то, вот потому и стихи…

— Что ты несешь?! — перебила я его, посмотрела пристально и вдруг поняла. — Остановись. Останови машину!

Господи! Он же в полуистерическом состоянии: туповатый разговор о «Патроле» и «Террано», все эти шуточки, да и стихотворение, не столько нескладное, сколько надрывное какое-то, лоскутное, дерганое… Как же я сразу не почувствовала? Слишком была занята собой?

Он съехал с дороги, едва не завалив машину на бок, вышел и сел в своем белом плаще на мокрую после недавнего дождя и, конечно, грязную придорожную траву.

— Что-нибудь случилось? — задала я риторический вопрос.

Он выкурил целую сигарету, прежде чем ответил:

— Я снова убил человека.

— Кого? — спросила я, даже не вздрогнув.

— Курдюмова.

— Почему Курдюмова?

— Я расскажу. Просто раньше было нельзя. Все было строго конфиденциально. Дедушка не велел даже тебе говорить. И правильно. Я бы тогда не смог… Ладно. Поехали.

— Поехали. Только за руль я сяду. И возражения не принимаются.

Курдюмов, один из незаметных, но могучих хозяев расформированного Секретариата ЦК, готовил смену власти. Сентябрь, а может быть, октябрь должен был стать покруче августа. Страшно теперь представить, какие силы могли подключиться к контрперевороту в момент эйфории, расслабухи и форменного бардака в стане победившей демократии. Бакатина в КГБ любили примерно так, как Ленина в православной церкви, а бывшие партчиновники еще нежнее любили Ельцина. Может, чуточку лучше обстояло дело у маршала Шапошникова с армией, но и там все оказывалось непросто. А Курдюмов был человек тихий, серенький, неприметный, но известный в определенных кругах и свой до мозга костей. Поддержка негласная, но жесткая была ему обеспечена, ну а шумную и яркую фигуру для кремлевского кабинета и трибуны во Дворце съездов найти было проще пареной репы.

Сигнал пришел вовремя, и московские горячие головы рвались бросить на Старую площадь батальон спецназа. ВДВ. «Тогда уж лучше ракетно-бомбовый удар! — посмеялся кто-то. — Жертв точно меньше будет». Подумали еще раз, взгрустнули. Дедушка просчитал у себя в Колорадо всю ситуацию и сообщил через Малина: оптимальным является физическое устранение главной персоны. И чем быстрее, тем лучше. Если не позднее двух суток, планы заговорщиков развалятся напрочь.